|
До Нового года оставалось ровно трое суток и три часа. По линии БП и ПП - боевой
и политической подготовки - все подчистили, итоги подвели, остались только
предпраздничные мероприятия: добыть для экипажа елочку, разбросать с «активом»
задания по игрушкам, украшениям елки и казармы, поработать над праздничным меню,
сделать приборки-стирки-помывки, определиться с обеспечением. Одним словом -
«мелочи».
Именно в этот момент подводной лодке объявили боевую тревогу. «Копец» подкрался
незаметно, как говорят на флоте. Пока шло приготовление подводной лодки к бою и
походу, командир получил в штабе Боевое распоряжение: через 24 часа лодке
надлежало выйти на боевую службу в отдаленный район, на полную автономность.
«Боевая служба» – дело почти обыденное, раньше это мероприятие именовалось «автономкой».
Решались те же задачи, но теперь это «возвысили». Ходили в «автономки», да и на
«боевую службу», планово, по графику, загодя основательно готовясь к этому
мероприятию.
Ничто нам не предвещало вот такую внезапность и спешность. Предстоящие выходу
сутки были бессонными. При всей высокой степени повседневной боеготовности,
выход в море на полную автономность влечет уйму неотложных и важных дел.
Дизтолливо и масла надо пополнить, запасы пресной воды лучше сменить, обновить,
залить дополнительные емкости (пригодится!), запчасти доукомплектовать (ситуация
благоприятствует, иначе не допросишься у тыловиков), провизию дополнить, взять
скоропортящиеся продукты, расходные материалы и проч., и проч.
Офицеры разных штабов и политорганов снуют под ногами. Тому Журнал БП покажи,
другому формуляры, третьему отчитаться об итогах соцсоревнования и процентном
составе отличников БП и ПП, четвертому... И всех их так хочется куда-нибудь
послать, а нельзя - начальство!
К исходу следующих суток суета улеглась. Все было залито, принято,
укомплектовано, раскреплено по штатным местам, свежему картофелю нашли место в
торпедном отсеке - разместили ящики в проходе между стеллажными торпедами,
мороженую мясную тушу водворили в межлюковое пространство запасного выхода в
кормовом отсеке. На лодке единственная морозильная камера – бытовой холодильник
«ЗИЛ», теперь свежего мяса хватит дня на три, а дальше только консервы. И какое
счастье, новогодний подарок командования! – разрешили выдать экипажу несколько
ящиков свежих, зеленых, твердокорых, как будто облитых полиэтиленом, то ли
корейских, то ли японских (кто их разберёт по иероглифам) яблок, пересыпанных
какой-то мякиною – то ли соевой, то ли рисовой шелухой.
Этому дару нашлось место только в трюме центрального поста. Наконец, ровно через
сутки с момента объявления подводной лодке боевой тревоги, швартовые на борту,
инспектирующие, проверяющие, напутствующие и любопытствующие - на берегу, мы - в
походе. Наш путь – на Юг! Погода и море соответствовали настроению. Все было
гнусным. Дул ураганный северный ветер, горбатилось прибрежное море, морозный
обжигающий ветер сковывал скулы, слезил глаза. Пропал праздник, пропал Новый
год! Семьи офицеров и сверхсрочников остались без мужей и отцов, любимые девушки
матросов - без женихов, а все мы без любимых.
Чем дальше от берега, тем больше неиствовало море, ветер свистел, как в
«иерихонской трубе», свинцово-ледяные волны, накатываясь на корпус лодки, тут же
превращались в ледяной панцырь.
Находиться на мостике было очень неуютно. Облегчалось состояние только тем, что
ветер дул в корму и, соответственно, большей частью в спину. Бортовая качка была
тоже небольшой, только провалы в бездну чередовались с подъемами почти до небес.
Мы еще в своих водах, нам по условиям перехода надо в надводном положении до
наступления утренних сумерек оторваться как можно дальше от берега, а с началом
рассвета погрузиться и далее следовать на позицию скрытно.
Впечатление такое, что все настигающие подводную лодку волны, все до единой -
«девятые». Всей тяжестью сотен тонн они наваливаются на кормовую надстройку,
вдавливая сопротивляющуюся корму в морскую пучину. Дизеля всей своей мощью,
передавая усилия гребным винтам, стараются вытолкнуть лодку из нее, натужно
грохочут. Волна, обгоняя лодку, давит уже ее среднюю часть, перекатываясь к
носу, гребни ее опрокидываются через верхний рубочный люк внутрь лодки, в
центральный пост. Порции «плевков» 200 - 300 - 500 литров за один перекат.
Прижав нос лодки книзу, облегченная корма задирается кверху, гребные винты
учащают вращение, дизеля облегченно повышают обороты.
Сила воздействия волн настолько велика, что подводная лодка с трудом повинуется
вертикальному рулю, плохо управляется на курсе, рысканье доходит до плюс-минус
20 градусов.
Шахту подачи воздуха к дизелям заливает, вода почти непрерывным потоком хлещет и
в дизельный отсек. Принимаем решение делать забор воздуха через поднятую шахту
РДП - устройство, обеспечивающее работу дизелей под водой на перископной
глубине.
Во избежание риска потери людей, выход личному составу на мостик запрещен, на
мостике только командир или старпом, вахтенный офицер и сигнальщик, прикованные
страховочными цепями к скобам на ограждении боевой рубки. Время близилось к трем
часам, до смены вахты чуть больше часа. Старпом в полудреме «отдыхал» в своей
каюте, убеждая себя в необходимости поспать крепким сном хотя бы минут 15.
Нервное перевозбуждение предпоходных суток, грохот дизелей и волн о корпус
лодки, ощущения невесомости и утяжеления организма при провалах и взлетах лодки,
даже «плевки» волн, доносившиеся из центрального поста - все не способствовало
безмятежности. «Как там командир наверху? - думалось, - Интересно,
гидрокомбинезон от воды защищает? Надо уснуть, уснуть, уснуть...»
Трюмная помпа центрального поста работает уже непрерывно, еле успевает
откачивать ледяную воду, которой все больше захлестывается через верхний
рубочный люк. В какой-то момент подводная лодка как бы присела, накренилась на
правый борт градусов на 20-25, замерла в таком положении и старпом услышал, как
в центральный пост, сплошным потоком обрушился столб забортной воды. В долю
секунды старпом вихрем влетел в центральный пост, омываемый ледяным потоком.
Решение было молниеносным:
– Задраить верхний рубочный люк пневматикой! Аварийная тревога! Поступление воды
в центральный пост! – выпалил команды старший помощник, а в его мыслях
проносилось: «Что с командиром, вахтенным офицером, сигнальщиком? Не смыты ли за
борт? Почему не задраили верхний рубочный люк? Почему лодка оказалась
неуправляемой?»
В считанные секунды трюм центрального поста заполнился почти под настил палубы
отсека. Вахтенный трюмный машинист пробкой выскочил в центральный пост. По
аварийной тревоге с автоматической скоростью и точностью экипаж загерметизировал
отсеки, привел в готовность все водоотливные системы и устройства, остановили
дизеля. Лодка, потеряв ход и напор воды, медленно начала спрямляться, водный
поток сверху в центральный пост почти прекратился, и в этот момент один за
другим скользнули вниз сигнальщик и вахтенный офицер, послышался негромкий лязг
люка из боевой рубки и голос командира:
– Задраен верхний рубочный люк!
Чувство облегчения ослабило нервное напряжение: «Ура! Все живы! Мы на плаву!
Лодка герметична!».
Тут же обмениваемся информацией. Выясняется: когда волной накрыло подводную
лодку, водяной смерч подхватил как щепки находившихся на мостике командира,
вахтенного офицера и сигнальщика, подбросил их над ограждением боевой рубки на
расстояние, равное длине приковывавших их цепей. Люди на мостике не в состоянии
были что-либо предпринять, оказались в плену стихии.
– А почему не было исполнено приказание задраить верхний рубочный люк
пневматикой? - интересуется командир.
– Я не смог открыть клапан воздуха среднего давления на привод пневматики, -
растерянно сознается бледный матрос, который был обязан исполнить приказание.
Злополучный клапан располагался в труднодоступном месте, а его «хозяин» оказался
нерадивым. Разбор инцидента с клапаном был коротким, но жестким. Ответственному
за его содержание досталось крепко. Сработай пневматика люка, и последствия были
бы намного легче.
А последствия таковы. Уровень забортной воды в трюме центрального поста около
полуметра, всего сантиметров 20 - 30 недостает до уровня палубы отсека,
температура ее не выше плюс 5 градусов. Трюмная помпа со своим электродвигателем
затоплена, освещение трюма обесточено, ни одной живой души для обслуживания
водоотливных систем в трюме нет.
Вся надежда на главный осушительный насос, он не затоплен, находится в отсеке.
Этот насос имеет высокую производительность, откачать из трюма 20 – 25 тонн воды
можно было бы минут за 10. Механик начинает «колдовать». Заработал насос. Но что
это? Насос работает, а уровень воды в трюме не снижается.
Облачаем в легководолазное снаряжение трюмных машинистов, те поочередно ныряют в
ледяную купель, ощупывают системы водооткачки, проверяют состояние запорных
устройств – все соответствует нужным положениям. А вода из трюма не убывает...
Наконец, очередь доходит до фильтров водозаборных патрубков. Все они залеплены
... Да, то ли корейской, то ли китайской мякиною! В свете переносных
светильников на поверхности ледяной ванны все больше и больше появляется
плавающих свежих, зеленых, твердокорых импортных яблок.
Эх, яблочки! Светлые мысли прорезаются и в аварийных ситуациях. С постоянной
очисткой фильтров, кто-то предложил вычерпывать воду из трюма ведрами и по живой
цепочке матросов сливать через самодельный фильтр в трюм дизельного отсека и,
затем, циркуляционными насосами откачивать за борт. Помогло и это. К рассвету,
общими усилиями, мы справились с бедой. Ну а мораль? Она проста: как надо
держать порох сухим, так и трюма чистыми.
Выяснили мы и причину столь неожиданного поступления такого количества воды в
отсек. Все тоже оказалось просто. Вплески забортной воды через верхний рубочный
люк попадали и на репитер гирокомпаса в боевой рубке, который оказался
негерметичным. Сельсин репитера «закоротило», он начал работать в режиме
«датчика» и стал выводить гирокомпас из меридиана. Рулевой на вертикальном руле,
не подозревая того, усердно следовал за его ложными показаниями. Подводная лодка
начала уклоняться от истинного курса, легла лагом к волне, ее сильно накренило и
очередным гребнем накрыло. Уже через полтора суток, в южной, теплой части моря,
в тишине и покое безопасных глубин, экипаж встречал Новый год. Корабельные коки
расстарались, изготовили разные деликатесы, особенно мясные, из успевшей
растаять говяжьей туши, бачковые получили дневную норму вина, в заначках
офицеров отыскались шампанское и даже коньяк - тайный дар любимых и заботливых
жен.
Не было к столу только яблок. Омытые в трюме морской водой с примесями солярки и
технических масел яблочки, пришлось выбросить за борт.
Эх, яблочки!
Впереди было еще долгое плавание.
2000 г., СПб. |
