У нас была четко отработана следующая система. При объявлении аварийной тревоги инженер-механики соединений, а это наиопытпейшие инженеры, приходили к аварийному объекту и выполняли мои указания. Они всегда были готовы включиться в индивидуально-спасательный прибор, осмотреть аварийный отсек, лично принять меры по тушению пожара, руководить выводом личного состава из аварийной обстановки и так далее. Мало ли вопросов может возникнуть в ходе борьбы с аварией или катастрофой! Мы, инженер-механики соединений и объединения, как наиболее подготовленные и опытные инженеры понимали друг друга с полуслова, и не надо было долго и подробно объяснять, что и как делать.

И вот в этой ситуации я принял решение личный состав корабля с первого по пятый отсеки вывести на берег. В центральном посту остался опытный инженер-механик соединения, другой следил за остальными отсеками и держал связь с седьмым отсеком. В седьмом отсеке отсутствовало освещение, кроме одного ручного аварийного аккумуляторного фонарика, да и тот еле горел. Бреймана я заверил, что спасем, пусть наберутся мужества и терпения, ни в коем случае не пытаются выйти через люк без команды с главного командного пункта.

Через несколько лет (около двенадцати) Брейман, теперь уже в чине капитана третьего ранга, служил в г. Горьком в военном представительстве, руководителем которого был я. Кое-что из своих предсмертных впечатлений рассказывал. Да, с жизнью они прощались. То ли в знак благодарности за спасенную жизнь, то ли просто в порядке выполнения служебного задания он, этот молодой, стеснительный, общительный офицер подводник, обнимавшийся со смертью в юности, совершил теперь уже совсем мирный подвиг. В военном представительстве по табелю полагалась легковая машина «ГАЗ», то есть «газик» с брезентовым верхом. Этот «газик» был. Неудобство заключалось в том, что при посещении завода «Красное Сормово» большими начальниками, выше министра, эскорт автомобилей черного цвета ездил по заводу, по объектам, а то и на другие заводы региона. Наш «газик» охрана, стерегущая эти черные лимузины, просто никуда не пропускала. Строящиеся объекты наши, заказчик ВМФ, а ответственного представителя заказчика к большим начальникам и не допускают. Большое неудобство.

В один из дней строящийся экраноплан (курировали тоже мы) посетила группа офицеров Генштаба Советской Армии. Один из полковников Генштаба помог скорректировать табель, и вскоре в нем появился автомобиль марки «Волга» вместо «газика». Табель — это еще не автомобиль. Поехали в штаб ВМФ. Установили, что очередь за табельными автомобилями «Волга» состоит из более девяноста человек, и все высшие офицеры разных уровней. Ждать надо около пяти-семи лет. Что делать? «Давайте, — говорит Брейман, — я попробую...» Дали мы Брейману двадцатилитровую канистру со спиртом, и едет он в Москву. Чтобы не утомлять тебя, читатель, скажу, что через трое суток приезжает Брейман на новой «Волге» салатного цвета, да еще и полный комплект запасной резины привез. Вот вам и очередь из девяноста адмиралов...

Однако вернемся на аварийный корабль. Вывели личный состав, остались одни руководители, инженер-механики. Уж если погибать, так со знанием дела, но личный состав будет цел. В одной из глав, названной «Катастрофой века», я показываю, как героически, бесстрашно, самоотверженно действовал один из инженер-механиков соединения — Валентин Решнин, который ценой собственной жизни спас жизни не менее двадцати-тридцати военнослужащих, солдат-строителей. Дальнейшие решения я четко принимал под впечатлением трагедии, происшедшей незадолго до описываемых мною событий. Напомню, что в 1955 году линкор «Новороссийск» Черноморского флота после взрыва и повреждения носовой части корабля длительное время находился на плаву и затапливался водою. Много было на борту у него начальников всех рангов, однако дело кончилось тем, что линкор, набрав достаточно много воды на верхние палубы, перевернулся, потеряв остойчивость, А ведь надо было всего-навсего дать задний ход главными турбинами и выбросить корабль кормою на берег. Бог судья начальникам, которые потопили вместе с линкором более шестисот моряков.

Северные моря имеют непостоянный уровень воды. Циклично идут приливы и отливы. Разница в уровнях малой и полной воды в различное время года достигает трех-четырех-пяти метров. Решение принято. Корабль отвести от причала в бухту буксирами, развернуть его кормою к берегу и, набрав максимально возможную скорость, «выкинуть» кормою на берег. Сделать это надо на большой воде, то есть при приливе. После прилива следует отлив. При отливе корабль кормою сядет прочно на скалистый берег, кормовая оконечность выйдет из воды. После этого можно открыть люк седьмого отсека, вывести из него людей, которые начали уже задыхаться от недостатка кислорода в отсеке.

Даю команду буксирам отряда спасательных судов. Их и бухте собралось довольно много. Разворачиваются медленно, нехотя, не верят, что надо подводную лодку «выбросить» на берег. Находясь на мостике подводной лодки, применяю испытанный крепкий морской язык. Теперь понимают, шевелятся побыстрее. Разогнали корабль и гребными винтами — в берег. Корабль содрогнулся и замер. Вода полная. Носовая часть корабля на плаву, в носовых отсеках все в порядке, отсеки герметичны. Через полтора-два часа вышел из воды люк седьмого отсека, и еще немного подождали. Открываем люк: семь смертников, бледные, испуганные, с нашей помощью выходят из отсека и на санитарном автомобиле отправляются в госпиталь. На малой воде увидели пробоину в шестом отсеке. Средствами аварийно-спасательной службы завели под лодку металлические понтоны и вскоре отбуксировали ее на понтонах в плавучий док. В доке погибших подводников извлекли из отсека и с почестями похоронили.

Что примечательного в описанной катастрофе? Корабль не затонул, остался на плаву, личный состав, кроме людей из мгновенно затопленного отсека, остался жив и невредим. На корабле оставался минимальный запас плавучести, однако его хватило до подвода под лодку понтонов и постановки ее в док. Это было возможно только при строжайшем соблюдении личным составом правил борьбы за живучесть, при мужественном и грамотном поведении его в аварийной обстановке. На корабле при выходе из базы личный состав работал по готовности помер один. Все междуотсечные переборки были надежно герметизированы. С получением пробоины были приняты дополнительные меры по герметизации отсеков. Все электрооборудование аварийного отсека было отключено, поэтому при затоплении шестого отсека не произошло нигде короткого замыкания через поврежденные кабели и затопленное морской соленой водой электрооборудование.

Я сравниваю описываемую ситуацию с событиями на затонувшей атомной подводной лодке «Комсомолец», где в момент аварии все переборочные двери при аварийной тревоге оказались открытыми, что способствовало распространению пожара.
Автору приходилось тушить не один десяток пожаров на подводных лодках, исход был каждый раз тяжелый, порою выгорали полностью отсеки, но ни один человек из экипажа не погиб и не пострадал, корабли оставались на плаву.
 

источник:

дополнительно: