U-боты против подлодок.
Германские субмарины на Балтике в 1941 г.

М. Морозов

кандидат исторических наук

  Действия флота противника в Великой Отечественной войне во многом до сих пор остаются для нас тайной за семью печатями. К документам зарубежных архивов у наших исследователей доступа нет, а иностранные историки не очень жалуют эту тему. Тем не менее, собранный по крупицам материал порой позволяет воссоздать картину отгремевших боев...

Германский Штаб руководства войной на море не планировал широкомасштабных действий в рамках «восточного похода». Директива № 21 (план «Барбаросса») подчеркивала, что основным объектом приложения усилий Кригсмарине по-прежнему является морская блокада Великобритании. Выделяемые для действий на Балтике, корабельные соединения значительно уступали советскому Краснознаменному Балтийскому флоту, но с учетом молниеносности планируемой кампании это считалось оправданным риском. И все же, по вполне понятным причинам Редер не мог допустить набегов советских легких сил на объекты германского побережья. Подобная акция могла получить негативную оценку фюрера и стоить мест многим должностным лицам. Чтобы предотвратить такое развитие событий отвечавший за действия на Балтике штаб «командующего крейсерами» адмирала Губерта Шмундта разработал целый комплекс мероприятий. К ним относились постановки оборонительных минных полей вблизи портов (у Мемеля, Пиллау и Кольберга) и заграждения «Вартбург», простиравшегося от Мемеля до южной оконечности шведского острова Эланд, размещение в Мемеле усиленной флотилии торпедных катеров и выделение группы бомбардировщиков «Ju 88» (36 машин) в состав специально созданного авиационного командования «Остзее». Важную роль должны были сыграть и пять новых подводных лодок серии IID из состава 22-й учебной флотилии - «U 140», «U 142», «U 144», «U 145» и «U 149».

К началу войны с Советским Союзом в составе Кригсмарине числилось около 160 подлодок. Однако фактически для боевых действий в этот период могло привлекаться не более 40 субмарин, поскольку остальные либо не прошли необходимого курса боевой подготовки, либо использовались как раз для осуществления учебного процесса. Непосредственно в состав 21 и 22-й учебных флотилий (schulflottille [1]) на июнь 1941 г. входило 39 подводных лодок, относившихся в основном ко II серии. В связи с тем, на время войны боевая подготовка на просторах Балтики считалась опасной, значительную часть учебных и вводимых в строй лодок в начале июня перебазировали в Южную Норвегию. Указанную же пятерку оставили в Готенхафене для выполнения боевых задач - отвлекать базировавшиеся на порты Франции «фронтовые» лодки не имело смысла. Модификация IID - последняя в ряду знаменитых «челнов», как немецкие моряки называли II серию - специально проектировалась для действий на закрытых морских театрах. Все пять кораблей вошли в строй между августом и ноябрем 1940 г. и имели хорошо обученные экипажи, чи­сленностью 25-28 человек.

Почему же для действий против СССР выделялось всего пять подлодок, тогда как КБФ располагал 69 субмаринами? Во-первых, остальные лодки были нужны для выполнения задач обучения, во-вторых, в соответствии с договоренностью со штабом финских ВМС Финский залив отводился для действий субмарин союзника Германии, в-третьих, - развернуть более пяти позиций в соответствии с немецкими оперативными нормами просто не представлялось возможным. При этом нужно учитывать, что часть районов отводилась для действий сил ПЛО, а другие густо минировались. В результате лодки развертывались: в устье Финского залива, западнее заграждения «Апольда» (выставлено в ночь на 22 июня, всего 581 мина и 672 минных защитника), южная граница - параллель мыса Ристна, далее мы условно обозначим ее как позицию № 1; западнее Моонзундских островов (позиция № 2); между Ирбенским проливом и Виндавой (позиция № 3); между Мёмелем и Либавой (позиция № 4); южнее острова Готланд (позиция № 5). Для сравнения отметим: штаб КБФ планировал в открытой части моря десять позиций, к которым в начале июля добавилось еще две. Территориально они размещались: четыре у побережья Германии (№ 1,3,4 и 19), столько же у побережья Швеции (№ 2, 5, 6 и 10), две дозорные между островами Хиума и Уте (№ 7 и 9), одна у Либавы (№ 20) и одна у западного входа в Ирбенский пролив (№ 8).

В интервале с 18 по 21 июня «челны» покинули Готенхафен и направились в назначенные им районы. Сюрпризы начались буквально с первых шагов - уже 19-го выходившая на позицию № 2 «U 145» обнаружила советскую субмарину западнее острова Готланд! Встречи повторились в течение двух следующих дней, а также утром 22-го в Норчепингской бухте. Единственным разумным объяснением этих контактов может служить версия о встречах со шведскими лодками, поскольку в эти дни в море находились лишь два наших подводных корабля - «М-96» (в устье Финского залива с 14 июня; 21-го сменена «М-99») и «С-7» (на западных подходах к Ирбенскому проливу с 19 июня). Кроме «U 145» неизвестную лодку 20-го числа западнее Готланда наблюдала «U 149».

Рассмотрим последовательно, как проходили первые боевые походы «U-ботов». «U 149» находилась на позиции № 1 с 20 июня. Ей командовал 28-летний капитан-лейтенант Хорст Хельтринг. Он был допущен к самостоятельному командованию лишь в ноябре 1940 г., а до этого на протяжении года проходил обучение в различных центрах подводных сил. Несмотря на отсутствие боевого опыта, командир действовал достаточно грамотно. Увидев на пятый день войны [2] силуэт небольшой советской подлодки он не мешкая вышел в атаку. Вскоре две торпеды устремились к цели. Спустя 34 секунды прогрохотал взрыв и цель мгновенно исчезла с поверхности воды. Так закончился боевой путь «М-99» (старший лейтенант Б.М. Попов) и 20 членов ее экипажа. В ночь на 25 июня «малютка» покинула Таллин для занятия дозорной позиции южнее острова Уте (№ 7), но туда так и не дошла. Продолжая крейсировать в том же районе 30-го северо-западнее мыса Ристна Хельтринг обнаружил еще одну «малютку». Ей оказалась «М-102» старшего лей­тенанта П.В. Гладилина, несшая дозор на позиции №9 северо-западнее мыса Ристна. К счастью, «немцу» не удалось занять позицию для атаки, а третьего шанса ему уже не представилось. 4 июля лодка Гладилина ушла в базу, а развертывание очередной пары на смену «М-99» и «М-102» задерживалось. 6 июля отряд, куда входили «М-97» и «М-103» попал в районе мыса Такхуна на банку неконтактных мин и потерял лидера эскорта «БТЩ-216». Тяжелую контузию получил находившийся на борту тральщика командир 8-го дивизиона ПЛ капитан 3 ранга Е.Г. Юнаков. Обе «малютки» вернулись в Палдиски и затем, спустя двое суток, вышли в море через Соэлавяйн. В этот момент Хельтринг уже направлялся «домой». По всей видимости, на субмарине начали проявляться технические неполадки, поскольку боевой поход, завершившийся прибытием в Готенхафен 11 июля не получил продолжения. Впрочем, не исключен и другой вариант развития событий.

9 июля западнее острова Бенгтшер (в 13 милях юго-западнее Ханко) пара «МБР-2» 81-й омраэ обнаружила вражескую подводную лодку. Атака с высоты 300 метров оказалась для экипажа субмарины совершенно внезапной. Самолеты сбросили по четыре бомбы «ФАБ-50» и, хотя не добились прямых попаданий, наблюдали несколько разрывов вблизи борта. Еще полторы минуты подлодка находилась на поверхности, но боезапаса для повторной атаки на самолетах не было. Барражируя над местом погружения в течение 30 минут экипажи МБРов наблюдали постепенно увеличивавшееся в размерах масляное пятно. Если предположить, что «U 149» направлялась на якор­ную стоянку Стормеле, а после получения повреждений направилась для ремонта в Готенхафен, то все встает на свои места. Заметим, что ни одна из финских подводных лодок, действовавших исключительно в Финском заливе, ни любая другая немецкая подлодка не могли находиться у Бенгтшера 9 июля. Получение серьезных повреждений косвенно подтверждается и тем фактом, что к выполнению учебных задач лодка Хельтринга вернулась только в сентябре. Вместо 149-й в состав действовавших на Балтике сил в середине июля вошла однотипная «U 139».

На позиции №2 с 20 июня оперировала «U 145» (капитан-лейтенант Рудольф Франциус). В начале Второй мировой войны Франциус успел послужить в береговой артиллерии, на легком крейсере «Карлсруэ» и линкоре «Гнейзенау». Его стаж службы в подводных силах исчислялся с июля 1940 г., а уже в декабре ему доверили 145-ю. Понимая, по всей видимости, свою недостаточную подготовленность к боевым действиям, немецкий офицер старался действовать осторожно. В ночь на 25 июня, двигаясь от острова Готска-Санден по направлению к Соэлавяйну, в районе банки Гревцова он случайно обнаружил пересекавшую его курс «Щ-311» (капитан-лейтенант П.А. Сидоренко). «Щука» покинула Таллин вечером 23-го и, сделав крюк через казавшийся безопасным Соэлавяйн, направлялась на позицию в Норчепингскую бухту. Обе лодки заметили друг друга, Сидоренко счел себя атакованным и немедленно погру­зился, по всей видимости, тоже сделал и Франциус.

Остаток июня и начало июля «U 145» провела у выхода из Соэлавяйна. Неоднократно она отходила в западную часть позиции - туда, где советские субмарины «обнаруживались» еще до начала военных действий. Пересекая при этом меридиан 21 градус Франциус оказывался в пределах нашей позиции №6, которую с 24 июня занимала «Щ-310». В данной ситуации вероятность атаковать оказыва­лась примерно равна возможности быть атакованным...

Поскольку командир «U 145» не лишал себя удовольствия пользования радиосвязью, вскоре о примерном месте нахождения лодки стало известно штабу КБФ. Несколько раз на поиск «U-бота» в устье Соэлавяйна выходили катера «МО», однако немцы без труда уклонялись от встречи с ним. Ожидания Франциуса оправдались лишь 3 июля, когда северо-западнее бухты Кихельконна он обнаружил подводный минный заградитель «Л-3», возвращавшийся с минной постановки у Мемеля. Любопытно отметить, что «ленинец» находился в том же районе, что и вражеский «челн» уже четвертые сутки. Все это время он ожидал разрешения на вход в Соэлавяйн. Оно дважды откладывалось: первый раз из-за необходимости обвеховывания места гибели двух пароходов, потопленных немецкой авиацией, второй - из-за необходимости протралить район гибели тральщика «Иманта» (подорвался на магнитной мине и затонул 1 июля). Отсрочка чуть было не привела к катастрофе. Произведенный командиром «U 145» одиночный торпедный выстрел успеха не имел - очевидно сказалось «качество» ускоренной подготовки. Наши подводники не заметили атаки, что, впрочем, не вызывает удивления, если учесть, что торпе­ды были электрические, а цель, по всей вероятности, находилась не на фоне берега, и взрывов, соответственно, не последовало. Вскоре после этого эпизода германская лодка взяла курс на Стормеле, куда и прибыла 6 июля. За день до этого, словно в знак недоверия к подводному оружию, Шмундт приказал торпедным катерам 3-й флотилии выставить 24 магнитные мины у побережья острова Сарема в районе бухты Тагалахт.

«U 144» (капитан-лейтенант Гердт фон Миттельштедт) стала первой германской субмариной, добившейся успеха на Балтике. Ее командир, служивший в начале войны вахтенным офицером на крейсере «Адмирал Шеер», стал подводником еще в апреле 1940 г. и успел получить солидную теоретическую подготовку. В то же время район, где ему довелось действовать, - позиция №3 между Виндавой и Ирбенским проливом - обещал множество легких успехов.

Как известно, бои на дальних подступах к военно-морской базе в Либаве начались еще вечером 22 июня. Тогда же командующий КБФ приказал немедленно перевести оттуда все боевые корабли в Усть-Двинск и Пярну. Данная задача была весьма важной хотя бы потому, что к началу войны в порту оказалось 15 подводных лодок КБФ - почти четверть их наличного боевого состава. Днем для несения ближнего дозора у базы вышли «М-79», «М-81», «М-83» и «Л-3», а вечером в Усть-Двинск с заходом в Виндаву направились «С-9», «Калев» и «Лембит». Чуть позже вышли «М-77» (старший лейтенант Н.А. Хлюпин) и «М-78» (старший лейтенант Д.Л. Шевченко). Это промедление, как неоднократно бывало в 4 -м, разделило боевых товарищей на живых и мертвых. Утром 23-го пара «малюток» подверглась атаке вражеских самолетов. Дальнейший путь был продолжен в подводном положении, что в той обстановке вряд ли являлось оптимальным решением. Лодки поддерживали контакт по звукоподводной связи (ЗПС) и периодически подвсплывали под перескоп. Не исключено, что импульсы ЗПС как раз и привлекли внимание акустиков «U 144». Спустя три часа батареи лодок почти полностью разрядились, и на «М-78» решили всплыть. В этот момент она и стала жертвой двух торпед фон Миттельштедта. На «М-77» слышали взрывы, а после потери связи с «систер-шипом» правильно оценили их значение. В конечном счете, спустя 3,5 часа и эта лодка всплыла, но по счастливой случайности немцы ее не заметили. Остаток пути «М-77» проделала под дизелем и в 0 часов 24 июня прибыла в Усть-Двинск. На погибшей «малютке», кроме штатного экипажа (14 человек) погиб командир 4-го дивизиона ПЛ капитан-лейтенант С.И. Матвеев.

Дальнейшие переходы советских кораблей в районе позиции «U 144» выглядели следующим образом: до утра 24 июня северо-западнее мыса Овизи в дозоре находилась подлодка «С-7», которую ночью легко повредили торпедные катера 3-й флотилии. Утром эта субмарина прибыла в Виндаву. Днем 24-го в надводном положении из Виндавы в Усть-Двинск совершила одиночный переход «С-9», а вечером 24-го - утром 25-го по этому же маршруту прошли «С-7», «Калев» и «Лем­бит» в охранении «БТЩ-204» и двух катеров «МО». Чуть раньше, вечером 24-го, севернее мыса Овизи произвели минную постановку эсминцы «Стойкий», «Серди­тый», «Сильный», «Сторожевой», выставив 120 мин обр. 1926 г. и 150 мин обр. 1912 г. 25-26 июня через район проследовали «М-79» и «М-81», возвращавшиеся с позиций у Либавы [3] и, наконец, 27-го - «С-101», занявшая позицию перед вхо­дом в Ирбенский пролив. Ни с одной из этих лодок фон Миттельштедт контакта не имел, хотя в большинстве случаев из-за условий обстановки советские корабли могли стать его легкой добычей. Дело в том, что он, как и большинство его советских коллег в начале войны, предпочитал производить поиск противника в открытом море, избегая находиться в куда более опасных прибрежных водах, по которым и осуществлялось движение. 27 июня Виндаву и Либаву захватили германские сухопутные войска. Вскоре на них должны были начать базироваться легкие силы Кригсмарине, вследствие чего дальнейшее пребывание «U 144» на позиции теряло всякий смысл. 30 июня лодка прибыла в Стормеле.

Не был отмечен большими достижени­ями и первый поход «U 140». Ей командовал 24-летний обер-лейтенант Ганс-Юрген Хелльригель. Несмотря на свой сравнительно молодой возраст Хелльригель мог дать фору остальным командирам 22-й флотилии, поскольку начал службу в подводных силах еще до войны и в период с декабря 1939 г. по март 1941 г. исполнял должность 2-го вахтенного офицера на «U 46» небезызвестного Энгельберта Эндрасса. В связи с тем, что, в отличие от Первой мировой войны, советские корабли даже не попытались предпринять набеговой операции против Мемеля, его позиция могла считаться почти что тыловой. Единственный контакт с противником имел место 24 июня, когда Хелльригель неудачно атаковал двумя торпедами западнее Либавы совершавшую переход в Данцигскую бухту «С-10» (капитан 3 ранга Б.К. Бакунин). Хотя наша лодка в этот раз сумела избежать гибели, из похода она все-таки не вернулась - получив приказ провести ближнюю разведку Пиллау, в ночь на 28 июня она подорвалась на мине противолодочного заграждения и на пути в Либаву затонула. К счастью для нас судьба не предоставила командиру «U 140» другого шанса, и боевой поход прошел для него безрезультатно. В связи с тем, что сухопутный фронт быстро откатывался на северо-восток, угроза набега на Мемель отпала и 30 июня лодку отозвали в Готенхафен. Впрочем, функции «U-бота» чуть было не выполнила наша же «С-4» (капитан-лейтенант Д.С. Абросимов), находившаяся в этом же районе с 24-го числа. Поздно вечером 27 июня Абросимов обнаружил неизвестную подводную лодку. Ею оказалась уже упоминавшаяся «Л-3» (капитан 3 ранга П.Д. Грищенко), возвращавшаяся после минной постановки у Мемеля. Спустя 12 минут после начала боевого маневрирования командир «эски» узнал силуэт «ленинца» и катастрофы удалось избежать.

Позицию южнее Готланда занимала «U 142» (капитан-лейтенант Пауль-Хуго Кеттнер). Он, как и большинство его коллег по учебной флотилии, имел хорошую теоретическую подготовку (с октября 1939 г., до этого шесть лет служил на надводных кораблях) при полном отсутствии боевой практики. В любом случае район его крейсерства оказался слишком удаленным от мест морских баталий. Анализ обстановки показывает, что единствен­ные советские корабли, с которыми могла иметь контакт лодка Кеттнера - субмарины «С-5» и «С-6», проследовавшие 24-25 июня к своим позициям в юго-западной части Балтики. 8 и 9 июля обе «эски» беспрепятственно прошли в обратном направлении. Встреча между подлодками в открытом море всегда дело случая, особенно, если один из противников не находится в этом районе постоянно, а лишь совершает кратковременный переход. 11 июля «U 142» покинула позицию ввиду полной бесперспективности дальнейше­го патрулирования и на следующий день прибыла в Оксхефт (ныне польский Оксыв) в Данцигской бухте.

Итоги первой недели войны на Балтике убедили адмирала Шмундта в том, что активных действий советского флота ожидать не стоит. Полностью оправдался расчет на значительный сковывающий эффект массированных минных постановок, на фоне результатов которых достижения прочих сил флота выглядели весьма скромно. И все-таки, принимая во внимание заметные успехи в борьбе с русскими субмаринами, Шмундт решил продолжить действия подводных лодок на Балтийском театре. Число позиций теперь сокращалось до двух (№ 1 и 2), и пять оставшихся в строю подводных лодок должны были обслуживать их по очереди.

7 июля из Стормеле на позицию № 2 вышла «U 144». Ее курс лежал в устье Соэлавяйна, которое на долгое время стало самой горячей точкой подводной войны на Балтике. Здесь необходимо сделать небольшое отступление. Дело в том, что в июле-августе 1941 г. этот пролив, точнее безопасность плавания по нему, приобрел для советской стороны исключительное значение. С конца июня на якорные стоянки Моонзунда стало базироваться ядро Отряда легких сил КБФ, а вскоре бухта Триги на северном берегу острова Сарема фактически получила статус маневренной базы советских подводных лодок. Именно туда после завершения по­ходов прибывали наши субмарины, чтобы в дальнейшем через Мухувяйн вернуться в Таллин для пополнения запасов и технического обслуживания. Здесь же базировались «малютки» из состава 4 и 8-го дивизионов, подчиненные штабу Береговой обороны Балтийского района (БОБР [4]) для использования в Рижском заливе.

Очередной контакт наших подводников с их немецкими «коллегами» состоялся 9 июля. Возвращавшаяся из похода «С-4» обнаружила в устье Соэлавяйна перископ подводной лодки, но не будучи уверенным в том, что перед ним враг, Абросимов от атаки отказался, хотя и поспешил увести «эску» в Триги, не дожидаясь эскорта. Поздно вечером 10 июля имел место новый эпизод. Вот как вспоминал об этом в книге «Фарватерами флотской службы» штурман «Щ-310» лейтенант, а в будущем начальник ГШ ВМФ, Герой Советского Союза адмирал флота Г.М. Егоров: «К точке рандеву (лодка возвращалась из похода на поз. № 6 восточнее о. Готска-Санден - Прим. М.М.) мы подошли несколько раньше установленного времени. Морского охотника еще не было. Смеркалось. Внимательно осматривая размытый вечерней дымкой горизонт, сигнальщик вдруг заметил неясный силуэт. Не успели мы рассмотреть его, как силуэт внезапно исчез, будто в воду канул. Он и в самом деле канул в воду, поскольку это была фашистская подводная лодка. Первым оценил обстановку Ярошевич (командир «Щ-310» капитан-лейтенант Д.К. Ярошевич. - Прим. М.М.). - Срочное погружение! - крикнул он торопливо, но в его голосе не чувствовалось нервозности. Все, кто находился на мостике, - комдив, сигнальщик, рулевой, а последним и командир лодки, бросились в центральный пост. Лодка быстро уходила на глубину».

Однако приведенное описание не более чем отлакированная версия событий. На самом же деле наши моряки первыми обнаружили «U 144» на дистанции 10 каб. на курсовом угле 5 градусов правого борта, но старший на борту командир 6-го дивизиона капитан 2 ранга М.В. Федотов приказал погрузиться. В этот момент последовала вторая ошибка - вместо поворота на субмарину противника «щука» показала врагу борт. Это могло дорого обойтись, если бы фон Миттельштедт выпустил торпеды. По всей вероятности, немцы заметили «щуку» уже в момент погружения, когда предпринимать что-либо было уже поздно. Далее «Щ-310» легла на грунт, где пролежала несколько часов. Лишь около 19 часов 11 июля лодка вошла в бухту Кихельконна, откуда на следующий день вместе с «Щ-309» и «Щ-311» ее перевели в Триги. За нерешительность и неправильные действия комдива-6 по возвращении сняли с должности и впоследствии назначили командиром ремонтирующейся «Щ-405». Одновременно командующий КБФ адмирал В.Ф. Трибуц недвусмысленно напомнил штабу БОБРа, что «...организация проводки ПЛ является одной из главных задач» данного объединения. После этого лодки стали сразу встречаться надводным эскортом и больше не отстаивались в бухтах западного побережья Саремы. Впрочем, предотвратить все возможные причины потерь мы оказались не в состоянии.

Тем временем лодка фон Миттельштедта была переразвернута в район севернее мыса Ристна. Патрулируя там до 19 июля, немецкий подводник возможно даже не подозревая об опасности, подстерегавшей его на каждом шагу в лице уже упоминавшихся «М-97» (капитан-лейтенант А.И. Мыльников, с 10 по 13 июля на позиции №7) и «М-103» (капитан-лейтенант В.Д. Нечкин, с 8 по 16 июля на позиции №9).

Уже 11-го числа, вскоре после полудня, находившаяся на перископной глубине «М-97» обнаружила «финскую подводную лодку типа «Ветехинен». Условия для атаки были классическими: курсовой угол вражеской лодки - 45 градусов правого борта, свой курсовой - 0 градусов, расстояние 6 каб. (в ходе наблюдения сократилось до двух), ход цели - 2-3 узла. Мыльников, по всей вероятности, оказался просто поражен увиденным. Он забыл отдать приказ о подготовке торпедных аппаратов к залпу, что выяснилось непосредственно перед выстрелом. В результате лодки разошлись, чтобы встретиться спустя несколько часов, но уже в противоположной ситуации. На этот раз в качестве цели фигурировала ничего не подозревавшая «М-97», но выпущенная Миттельштедтом торпеда прошла в стороне. Еще одна встреча состоялась спустя трое суток. Теперь уже Мыльников ловил цель в сетку прицела, но на этот раз «U 144», по мнению советского командира, прошла мимо на слишком большой дистанции - 20 каб. (курсовой угол 40 градусов правого борта)! Считая атаку невозможной Мыльников счел за благо погрузиться. Что же касается «М-103», то на протяжении всего своего похода она неоднократно слышала шумы винтов при помощи шумопеленгатора, но так и не смогла застать противника в надводном положении. Впрочем, если наши подводники не смогли добиться успеха, то это же можно заметить и в отношении фон Миттельштедта. Кроме «М-97» и «М-103», за время похода «U 144» из Таллина вдоль северного побережья острова Хиума на позиции в Балтийское море проследовали «С-11», «Щ-322», «Щ-323», «Щ-406» (13 июля), «С-8» и «Л-3» (15 июля).

Вторую половину месяца (с 14 по 29 июля) район патрулировала «U 145». Осторожный Франциус остался верен себе и не очень-то утруждался поиском противника. Большую часть времени он провел в северной части позиции, западнее Ханко, где и был 21-го обнаружен нашими самолетами-разведчиками. После ухода «М-97» данный район не занимался наши­ми подводными лодками, а южнее, туда, где с 22 по 25 июля находилась «М-98», Франциус не спускался. Тем временем через южную часть района №1 успешно вышли в море «Щ-308», «Щ-405» (21 ию­ля), «Щ-307» и «Щ-324» (24 июля).

Такая вялая деятельность сильно контрастировала с проходившим почти одновременно походом «U 140». 7 июля лодка Хелльригеля вышла в море. По всей видимости, до 13-го числа позицией «U-бота» являлись западные подходы к Ирбенскому проливу, откуда немцы опасались набеговых действий эсминцев ОЛС. Когда выяснилось, что эти «надежды» вряд ли оправдаются, «U 140» получила приказ перейти к Соэлавяйну. Уже 13 июля наша радиоразведка запеленговала вражескую подлодку у входа в пролив, а вскоре ее заметили с берегового поста СНИС на острове Вильсанди. Можно предположить, что Хелльригель провел поиск наших субмарин в бухтах северо-западного побере­жья острова Сарема и лишь своевременное выполнение указания комфлота оставило его без добычи. Дважды атаки срывались: 14 июля возвращавшаяся с позиции вдоль побережья острова Хиума «М-97» прошла слишком далеко, а на следующий день буквально из под носа ускользнула более крупная «эска» (в этот день с позиций возвращались «С-101» и «С-102»). В последующие пять дней «U 140» обследовала юго-западное побережье острова Хиума вплоть до мыса Ристна.

Необходимо отметить, что, несмотря на очевидное присутствие субмарины противника у входа в Соэлавяйн, командование БОБРа не принимало специальных мер по борьбе с подводной угрозой сил для этого фактически не было. Немногочисленные тральщики постоянно использовались по прямому назначению, а катера МО могли разве что оказать моральное давление на впечатлительного противника. Еще хуже обстояло дело с авиацией. Базировавшаяся на Кихелькону 15-я отдельная морская разведэскадрилья в результате встреч с вражескими истребителями и штурмовок бухты с воздуха уже к 8 июля потеряла две трети материальной части и треть личного состава. Единственной остававшейся в арсенале мерой являлись оборонительные минные постановки, однако их по непонятной причине так и не выполнили. Все­го же в пределах позиции №2 в бухте Тага-Лахт 6 и 8 июля выставили 78 мин в противодесантных заграждениях.

Вечером 20-го перед Хелльригелем возникли четкие очертания еще одной большой советской подлодки. Ей оказа­лась возвращавшаяся из похода «С-9» (капитан 3 ранга С.А. Рогачевский). Вот как вспоминал дальнейшие события штурман «девятки» В.В. Правдюк: «Возвращаясь с позиции, всплыв на видимости поста СНИС на мысе Кыпу и не обна­ружив обещанных катеров сопровожде­ния, направились к проливу Соэлавяйн. Находясь у своего берега, совершенно не зная обстановки ни в этом районе, ни на фронте (по нашему представлению фронт проходил по старой границе), чувствуя себя в этот спокойный солнечный день в полной безопасности, мы, естественно, расслабились. Командир разрешил, кроме верхней вахты и командного состава, подниматься на мостик по не­сколько человек. Вдруг в 4-5 кабельтовых по левому борту, между лодкой и берегом раздался сильный взрыв, и над поверхностью поднялась громада черной воды... Все на мостике, в том числе и командир, стали высказывать различные догадки... В возникшем шуме голосов раздался взволнованный крик сигнальщика: «Торпеды справа по корме!». Справа на курсовом угле около 140 градусов ясно виден след догоняющей торпеды. Командир растерянно повторяет: «Торпеда, торпеда...» Я машинально крикнул рулевому в рубку: «Лево на борт!». Лодка покатилась влево, торпеда прошла недалеко по правому борту и исчезла. Теперь командир, повторив несколько раз «Правильно, штурман», дал команду рулевому ложиться на прежний курс и скомандовал: «Всем кроме верхней вахты, вниз!», и, обращаясь к помощнику: «Выставить еще двух наблюдателей». Следует добавить, что первая торпеда была выпущена по «С-9» в 16:20, а вторая - спустя 11 минут. Если бы Хелльригель не экономил боезапас, а стрелял залпом, исход схватки мог оказаться совсем другим...

В 19 часов «С-9» ошвартовалась в Триги, и, согласно мемуарам В.В. Правдюка, в тот же день он и Рогачевский доложили старшему на рейде контр-адмиралу П.А. Трайнину о происшествии. Неясно, какие меры предпринял адмирал, еще двое суток назад назначенный командующим Ладожской военной флотилией. Но ясно другое - в любом случае сделанного предупреждения оказалось недостаточно для предотвращения гибели «М-94» (старший лейтенант Н.В. Дьяков).

Эта «малютка» вместе с однотипной «М-98» (капитан-лейтенант И.И. Беззубиков) вышла с рейда Триги в 0 часов 21 июля. Лодки являлись очередной, третьей с начала войны, сменой для позиций №7 и 9. Выйдя из Соэлавяйна, они встали в кильватер трем катерам-тральщикам. Вскоре выяснилось - идти под дизелем за тральщиками, развивавшими всего 3 узла невозможно. «Малютки» перешли на электромоторы. Была темная безветренная ночь. На одном из поворотов около 3 часов шедшая головной «М-94» села на мель, но при помощи «М-98» быстро снялась. В 05:30 тральщики повернули назад, а спустя еще полтора часа подлодки разошлись: «М-98» направилась под берегом, а «М-94», стараясь как можно быстрее зарядить почти разряженную батарею, пошла большими глубинами, делая закономерный зигзаг в 15 градусов. Около 8 часов на третьем галсе у борта лодки Дьякова прогремел взрыв - торпеда попала ей в корму. Лодка погрузилась с дифферентом около 60 градусов. Поскольку глубина моря в этом районе не превышала 20 метров, корма коснулась грунта, а нос на 3-4 м оставался на поверхности. В таком положении корпус субмарины находился около двух часов.

Дьяков, рулевой и старшина отделения мотористов, находившиеся в момент атаки на мостике, были выброшены за борт и остались в живых, но раненый штурман утонул. Взобравшись на носовую часть Дьяков, обнаружил в сотне метров от себя вражеский перископ и вручную просемафорил на «М-98»: «Идти ближе к берегу. Вас атакует подводная лодка противника». Беззубиков, считая, что «М-94» подорвалась на мине, застопорил дизель и дал малый задний ход под электромотором. Видимо, это движение его и спасло через несколько минут в стороне от «М-98» раздался сильный взрыв. После этого, очевидно посчитав внезапность утраченной, Хелльригель отошел в море, предоставив русским возможность спокойно заниматься спасением экипажа. Вскоре шлюпка с «М-98» сняла трех человек с носовой части, а спустя еще час через рубочный люк спаслись оставшиеся в живых восемь моряков во главе с инженером-механиком капитан-лейтенантом Шиляевым. Их подобрали катера. Остальные семь членов экипажа погибли при взрыве.

«М-98», как уже упоминалось, продолжила выход на позицию, но моральный удар, полученный ее личным составом при гибели «систер-шипа», оказался слишком тяжел. Ежедневно, на протяжении всего светлого времени суток, «малютка» находилась на грунте и лишь ночью ненадолго всплывала для вентиляции отсеков. Результатом длительной «лежки» стало просачивание воды в оптическую систему перископа, из-за чего последний вскоре полностью вышел из строя. 26-го лодка Беззубикова прибыла в Триги, где командира предупредили, что при повторении подобного поведения он будет передан суду Военного трибунала. Несмотря на столь грозное предупреждение наше командование фактически признало ошибочность своих действий, поскольку четвертую смену лодок, выходившую из Соэлавяйна 2 августа с полпути возвратили в базу.

Тем временем поход «U 140» продолжался. Уступив на следующие сутки после атаки позицию у Соэлавяйна подошедшей «U 139» лодка Хелльригеля направи­лась на запад - к острову Готска-Санден. Наверное, немецкому командиру казалось, что море буквально кишит советскими субмаринами - в ночь на 23-е он обнаружил патрулировавшую на позиции №6 «Щ-322» (капитан-лейтенант В.А. Ермилов) [5]. На этот раз счастье изменило Хелльригелю и выпущенная им торпеда прошла мимо цели - жизнь «щуки» продлилась еще три месяца. На «U 140» после этой атаки подошел к концу торпедный боекомплект и спустя двое суток она прибыла в Готенхафен. В начале следующего месяца субмарина вернулась к выполнению учебных задач.

С прямо противоположными результа­тами завершился поход «U 139» (обер-лейтенант Хорст Эльфе). По всей видимости, Эльфе просто родился под несчастливой звездой - несмотря на довоенную подготовку и семь походов на знаменитой «U 99» под началом Отто Кречмера, у которого он был вторым вахтенным офицером, на Балтике Эльфе себя никак не проявил. Покинув Оксхефт 16 июля, он до 25-го (день возвращения в Виндаву) проторчал у пролива Соэлавяйн и лишь один раз (21-го), как ему показалось, обнаружил перископ русской подводной лодки. Второй поход Эльфе совершил в период с 29 июля по 18 августа. Район его второго крейсерства точно неизвестен (предположительно - район острова Готска-Санден), важно другое - противника он не видел вообще. Остаток августа лодка и ее незадачливый командир провели в Стормеле.

Последней лодкой, действовавшей на позиции № 2, стала «U 142». Вначале ей представилось несколько возможностей развить успехи предыдущих «камрадов». 28 июля она повстречала у берегов Готланда «Щ-322», а спустя двое суток чуть не вышла в атаку на возвращавшуюся «Л-3». Однако с начала следующего месяца обстановка кардинально изменилась. Не вполне удовлетворенный результатами воздействия одиночных лодок Шмундт принял решение свести на нет русскую активность в Соэлавяйне при помощи минных постановок. В ночь на 1 августа торпедные катера 2-й флотилии заминировали прибрежные фарватеры у маяка Ристна, выставив 24 донные мины; параллельно к постановкам подключились «хейнкели» бомбардировочной эскадры KG 4 «Генерал Вевер». За четыре ночи между 26 июля и 5 августа они сбросили в Моонзунде, Соэлавяйне и непосредственно на рейд Триги еще 149 неконтактных мин. Результаты не замедлили сказаться: 29 июля в устье Соэлавяйна погиб тральщик «Змей», 2 августа - подлодка «С-11», а на следующий день БТЩ-212 «Штаг». Последняя советская подводная субмарина - «Щ-322» - вернулась в Триги из боевого похода 3 августа. Из-за необходимости протралить фарватеры ей пришлось задержаться там на 9 суток. Лишь чудом в этот период «щука» не стала жертвой германской авиации, бомбившей базу почти каждый день.

Фактически еще до начала немецкой кампании по вытеснению советских субмарин из района Моонзунда штаб КБФ принял решение о развертывании подводных лодок непосредственно из Таллина. Замысел заключался в том, чтобы выводить лодки большими группами при обеспечении базовых тральщиков до района мыса Тахкуна, дальше им следовало, огибая с запада мыс Ристна, идти самостоятельно. При этом маршрут составлялся таким образом, чтобы он проходил по глубинам не менее 60 метров - это позволяло избежать подрыва на донных минах. После повреждения крейсера «Максим Горький», гибели эсминца «Гневный» и «БТЩ-216» штаб КБФ опасался посылать надводные корабли в эти воды, теперь же они казались наиболее безопасными. 4 августа пять тральщиков провели разведывательное траление, которое подтвердило правильность штабных расчетов. Затем «БТЩ-210» и «БТЩ-215» дошли до мыса Ристна, где встретили возвращавшуюся с позиции «Щ-323».

Таким образом, в результате немецких акций и советских контрмер позиция «U 142» в устье Соэлавяйна почти полностью утратила былое значение. За проведенные в этом районе девять дней августа она имела лишь единственный контакт с противником, но об этом случае стоит рассказать подробней.

Утром 6 августа из Таллина вышел первый отряд подлодок, следовавших на позиции в южной части Балтийского моря по новому фарватеру. В него входили «С-4», «С-5» и «С-6», охранение которых осуществляли «БТЩ-207», «БТЩ-210», «БТЩ-211», «БТЩ-215», «БТЩ-218» и сторожевые катера «МО-195», «МО-132», «МО-231», «МО-208», «МО-229». Днем конвой достиг района мыса Тахкуна, откуда лодки пошли дальше самостоятельно. «С-6» (капитан-лейтенант Н.Н. Кулыгин) сразу же погрузилась. Больше ее никто не видел, кроме... Кеттнера, осуществившего в эти сутки безрезультатный пуск торпеды по русской подлодке. Естественно, что примерно в это же время через позицию «U 142» должны были пройти «С-4» и «С-5», а в утренние часы, кроме того, возвращавшаяся из похода «С-8», но все они благополучно вернулись в базу и никто из них о контакте с субмариной противника не докладывал [6]. Но кое-что в факте безрезультатной атаки смущает. Во-первых, то, что «С-6» не вернулась из похода, так ни разу и не выйдя на связь. Таким образом, мы в праве предположить, что она погибла в начале крейсерства. Во-вторых, совершенно не понятно, что же могло стать причиной гибели лодки. Ни германские надводные корабли, ни самолеты на нее не претендуют. Из минных заграждений на ее пути находились лишь 12 донных мин ТМВ, выставленных северо-западнее м. Ристна 1 августа (нашим лодкам наверняка рекомендовалось избегать малых глубин у своих берегов) и три линии мин заграждения «Вартбург III», имевшие минные интервалы около 400 метров. На протяжении предыдущих по­лутора месяцев они с легкостью форсировались ничего не подозревавшими подлодками КБФ. Сама позиция в районе нейтральной Карлскроны также вряд ли могла служить источником опасности. До «С-6» здесь действовали «С-5» и «Щ-406», которые благополучно вернулись, даже ни разу не имея контакта с врагом. Анализируя все возможные причины гибели субмарины, авторы закрытого до недавнего времени труда «Боевая деятельность советских подводных лодок Военно-морского флота СССР в Великую Отечественную войну 1941-1945 гг.» отмечали, что одной из них могла стать посылка неподготовленного командира, поскольку ранее капитан-лейтенант Н.Н. Кулыгин командовал «М-72» VI-бис серии, а на «С-6» был назначен только в середине июля. Возможно, с ними стоит согласиться, особенно если допустить, что эта неподготовленность проявилась в экстремальной ситуации – например, при срочном погружении во время уклонения от торпед «U 142». Впрочем, данное предположение всего лишь гипотеза, хотя и имеющая под собой не одно, а несколько косвенных доказательств.

С возвращением «U 142» в Стормеле действия на позиции № 2 прекратились, но в устье Финского залива продолжались еще почти месяц. 28 июля в третий боевой поход отправилась «U 144». Сначала фон Миттельштедту представилось три случая увеличить свой боевой счет. 30 июля у мыса Ристна он упустил «Л-3», ночью 2 августа - «Щ-406», а на следующие сутки - «Щ-323». Дежуря вблизи мыса немецкий подводник оставил без внимания другие районы, где впервые после печально известного похода крейсера «Максим Горький» появились надводные корабли КБФ. 3 августа южнее острова Эре «БТЩ-209» и «БТЩ-216» выставили заграждение «25А» (60 мин обр. 1926 г.). Вдохновленные их примером 5 августа сторожевые корабли «Циклон» и «Снег» в обеспечении «БТЩ-201» дошли до мыса Ристна, а затем после быстрого марша на северо-запад выставили юго-западнее острова Уте заграждение «26А» (60 мин 1926 г.). К сожалению, в районе Ристны «БТЩ-201» попал на выставленное немецкими торпедными катерами неконтактное минное поле. Месть за погибший тральщик состоялась более чем через месяц. Выходивший 13 сентября для демонстрации у Моонзундских островов финский броненосец «Ильмаринен» взорвался на мине заграждения «26А» и затонул с командующим финским флотом контр-адмиралом Рахола и 270 членами экипажа. Отчасти их гибель на совести фон Миттельштедта, но призвать его к ответу было невозможно... В 22:10 10 августа в 20 милях западнее мыса Ристна возвращавшаяся из похода «Щ-307» (капитан-лейтенант Н.И. Петров) обнаружила всплывшую подлодку противника. Несмотря на то, что вражеская субмарина находилась на кормовом курсовом угле, Петров, не мешкая, довернул в нужном направлении и спустя две минуты дал двухторпедный залп из кормовых аппаратов. Обе торпеды достигли цели. 28 моряков, составлявших экипаж «челна» обрели вечный покой внутри своего корабля.

Успех «Щ-307» особенно ценен тем, что он стал первой реальной победой наших подводников в Великой Отечественной войне. Одержана она была не над одиночным безоружным транспортом, а над та­ким серьезным противником, как подводная лодка. Их за всю войну нам в результате атак из-под воды удалось уничтожить только две. С учетом этого непонятным выглядит то, что произошло с героем боя 10 августа дальше. В Таллине «Щ-307» задержалась из-за отсутствия эскорта, за­тем участвовала в Таллинском переходе и 29 августа без происшествий достигла Кронштадта. Вскоре после этого (а возможно даже и раньше - еще в Таллине) Н.И. Петров по неизвестному обвинению был арестован, уволен из рядов флота и осужден на несколько лет исправительно-трудового лагеря. Его дальнейший след теряется и мы вправе делать любые догадки: от гибели на борту транспорта с арестованными во время Таллинского перехода до смерти в ходе обороны Ленинграда в штрафном батальоне или от голода.

Гибель «U 144» произошла в день и час, когда U-бот уже должен был оставить позицию. Еще 9-го на смену «сто сорок четвертой» из Стормеле вышла «U 145». В данном походе Франциус оказался обречен на бездействие - штаб КБФ временно свернул ведение подводной войны. К Таллину подступали германские войска, его систематически бомбила авиация. Последняя подлодка вышла из Главной базы флота 13 августа, в результате чего «U 145» имела контакты лишь с возвращавшимися субмаринами: 16 августа с «С-4» и спустя 8 дней - с «С-5». В обоих случаях выйти в атаку не представлялось возможным.

И вновь, как это неоднократно происходило ранее, немцы решили подстраховаться постановкой минных заграждений. Их в ночь на 25 августа севернее мыса Ристна выставили заградители «Бруммер», «Роланд» и торпедные катера 3-й флотилии (всего 170 якорных мин ЕМС и 30 донных ТМВ). После этого все прибрежные воды, омывающие остров Хиума с северо-запада превратились в почти сплошное минное поле и теперь немецким подводникам приходилось надеяться лишь на удачу - обнаружить совершающую переход подводную лодку в открытом море можно было лишь случайно. Это и подтвердилось в случае с «U 145». Всего же за время ее патрулирования из Таллина в западном направлении проследовали «Лембит» и «Щ-301» (10 августа), «М-103» (13 августа); в восточном направлении - «Щ-324» (11 августа), «Щ-405» (15 августа), а также упоминавшиеся «С-4» и «С-5». Следует отметить, что с 11 по 13 августа «Щ-405», после произошедшей по вине личного состава аварии и гибели командира (капитан-лейтенанта И.А. Сидоренко), дрейфовала в районе мыса Тахкуна, а с 13-го по 15-е сидела на камнях в том же районе.

«М-103» произвела разведывательный поход к Аландским островам и с 14 по 20 августа крейсировала в северо-за­падной части позиции «U 145». В точку рандеву с тральщиками утром 21 августа «М-103» не прибыла. В ответ на запрос о причине задержки с лодки ответили радиограммой, расшифровать которую не удалось. Не прибыла «сто третья» и утром 24-го хотя перед этим правильно отрепетировала время и координаты места встречи. Наконец вечером тех же суток командир «малютки» старший лейтенант Г.А. Жаворонков вновь вышел на связь и донес, что на подлодке осталось всего около двух тонн топлива. Показательно, что Жаворонков даже в последнем сообщении так и не смог указать свои координаты, и видимо, двухкратная неявка в точку рандеву объяснялась именно закритическим состоянием штурманской подготовки. Поскольку никакой уверенности в том, что «М-103» встретится с эскортом в третий раз не было, Жаворонкову предложили идти в Таллин самостоятельно рекомендованными курсами. В базу субмарина не прибыла. На подходах к Таллину в ночь на 25-е «малютка» погибла на мине и в настоящее время, по некоторым данным, обнаружена на дне. Тем временем субмарина Франциуса совершила переход в базу и 28 августа ошвартовалась в Оксхефте. В тот же день Таллин заняли германские войска, а КБФ ушел в Кронштадт. Разворачивались решающие бои за Ленинград. Падение русской северной столицы считалось делом нескольких дней и, с целью воспрепятствовать интернированию советских кораблей в Швеции бывшую позицию субмарин должна была занять мощная эскадра во главе с линкором «Тирпиц». В связи с этим находившиеся в Стормеле «U 139» и «U 142» отозвали. 31 августа они прибыли в германские порты, а с начала следующего месяца приступили к обучению курсантов. Балтийская кампания 1941 г. для немецких подводников закончилась.

Любопытно сложились в последующем судьбы командиров пяти уцелевших «челнов». Эльфе («U 139») продолжали преследовать неудачи. Получив в сентябре 1941 г. под свое начало «U 93» (тип VII) он с ноября 41 - го по январь 42-го умудрился совершить два безрезультатных похода в Северную Атлантику. Повезло ему лишь в одном - когда 15 января западнее Гибралтара британский эсминец «Хесперус» забросал «U 93» глубинными бомбами, Эльфе сумел поднять лодку на поверхность и сдаться на милость победителям. До конца войны он, как и его бывший командир Кречмер, мог лишь наблюдать заходом событий, перемоловших тысячи «небритых мальчиков Деница».

Хелльригель («U 140») в марте 1942 г. получил под командование «фронтовую» «U 96» (тип VII), а с апреля 1943 г. «U 543» (тип IX). На этих лодках он совершил соответственно три и два боевых похода. В сентябре 1942 г. ему довелось потопить четыре и повредить один пароход из состава конвоя, а в декабре 1943 г. и январе 1944 г. неудачно атаковать акустическими торпедами британские корабли ПЛО. Поскольку в обоих случаях Ганс-Юрген докладывал о победах, которых так не хватало немцам в то время, 3 февраля 1944 г. он был награжден Рыцарским крестом. Пятый боевой поход стал последним - 2 июля 1944 г. его лодку потопил бомбар­дировщик «Эвенджер» с американского эскортного авианосца «Уэйк Айленд».

Карьера Кеттнера («U 142») завершилась гораздо раньше. В ноябре 1941 г. он получил новейшую «U 379» (тип VII), на которой в конце июня 1942 г. вышел в первый боевой поход. 8 августа Пауль-Гуго удачно напал на конвой SC.94, потопив из его состава два парохода, но на следующие сутки подвергся трехчасовому преследованию корвета «Дайантес». Корвет несколько раз атаковал «U 379» глубинными бомбами и дважды таранил, причем второй удар имел для лодки Кеттнера фатальные последствия.

Осторожный Франциус стал единст­венным из командиров Балтийской кампании, кто остался в строю к концу войны. В ноябре 1941 г. он возглавил «U 438» и совершил до марта 1943 г. на ней три безрезультатных боевых похода. Стоило Рудольфу сойти на сушу, как уже в следующем выходе его бывшую лодку потопил шлюп «Пеликан». Впрочем, остаток 1943 г. Франциус провел в госпитале, очевидно залечивая раны, полученные в ходе воздушного налета. Далее он служил при штабах 24 и 25-й учебной флотилии, а с января по март 45-го даже числился командиром 18-й флотилии вводимых в строй субмарин, хотя фактически это подразделение так и не было сформировано.

Наиболее драматической оказалась судьба Хельтринга («U 149»). В январе 1942 г. он стал командиром «U 604» (тип VII) и в августе вышел на ней в первый боевой поход. Сначала ему улыбалась удача. В августе и октябре 1942 г. Хорст сумел потопить три парохода у побережья Западной Африки. В 43-м везение прекратилось. В пятом походе 30 июля 1943 г. «U 604» в надводном положении повредил американский патрульный бомбардировщик «Вентура», спустя три дня ее атаковал «Либерейтор», а затем эсминец «Моффет». Понимая, что с такими повреждениями ему не достигнуть базы (лодка не могла погружаться), Хельтринг обратился с призывом о помощи. На него откликнулась «U 185», которая 11 августа приняла экипаж, после чего «U 604» затопили. Спустя тринадцать дней «U 185», прибывшая в место рандеву с «дойной коровой», попала под удар «Эвенджера» с американского авианосца «Кор». Лодка получила смертельные повреждения и начала погружаться. Из аккумуляторных ям повалил хлор. Хельтринг приказал всем находившимся на борту членам экипажа «U 604» покинуть корабль, а сам направился в носовой отсек, где находились двое тяжелораненых моряков из его экипажа. Понимая, что им не спастись, матросы упросили своего командира застрелить их. Третью пулю Хорст Хельтринг выпустил в себя.
 

* * *

Балтийские походы «U-ботов» 1941 г. трудно отнести к числу самых успешных и героических деяний Кригсмарине. Это объясняется несколькими причинами. Во-первых, сами лодки и их командиры в большинстве своем были такими же «зелеными», как и их советские оппоненты (многие из наших подводников имели ограниченный опыт «зимней» войны 1939-1940 гг.) и в конкретной боевой обстановке совершили немало ошибок и промахов. Даже, несмотря на потопление трех советских субмарин, тактические методы их действий трудно признать безупречными. Так из 13 торпедных атак, совершенных «челнами» на Балтике лишь две завершились двух-торпедными залпами (напомним, что лодка II серии могла стрелять трехтор-педным залпом). Остальные являлись прицельными выстрелами с выпуском одной торпеды, т.е. совершались именно тем методом, который подвергся заслуженной критике в советском флоте в 1941 г. Немцы же продолжали придерживаться данного способа несмотря на почти двухлетний опыт войны! В результате лишь три атаки (23%) завершились поражением целей. Во-вторых, сама идея использования субмарин в открытой части Балтийского моря вряд ли может найти себе оправдание. Командующий германским подводным флотом адмирал Дениц неоднократно высказывался в том смысле, что подводная лодка - плохая наблюдательная платформа, и эффективно она может действовать лишь по конвоям, состоящим из торговых судов. Изначально было понятно, что никаких морских коммуникаций в открытой части Балтики у советской стороны быть не может. Охотясь же за боевыми кораблями, в частности за подводными лодками, которые зачастую имели те же позиции, что и германские «челны», немецкие подводники сами легко могли перейти из категории охотников в категорию дичи, что и подтвердилось целым рядом примеров. Лишь недостаточная боевая и морально-психологиче­ская подготовка помешала советским морякам сравнять счет по потопленным субмаринам.

Нельзя согласиться и с правильностью идеи развертывания позиций подводных лодок вблизи постоянно наращиваемых минных заграждений. Кстати, первоначально немецкое командование относило гибель «U 144» именно на счет плавающей мины, сорванной со своего минного поля. Наши же потери от подводного оружия противника, с учетом реалий лета 41-го, можно признать близкими к минимальным, что, однако, совершенно не снимает ответственности за грубые ошибки, допущенные при организации встреч и выходов подлодок из Соэлавяйна, а также фактически полное отсутствие эффективной тактики и технических средств противолодочной борьбы.

И все же, несмотря на всю неоднозначность представленных выводов, действия германских субмарин на Балтике весьма поучительны. Ведь даже отрицательный результат - тоже результат, и без знания его военная история перестает быть наукой, превращаясь в балладу о сверхталантливых и непогрешимых воинах. Подобные «поэмы» о нашем флоте в Великую Отечественную долго оккупировали полки советских книжных магазинов, в последние же годы они почти полностью сменились опусами о храбрых «потомках Нибелунгов». Остается только надеяться, что эпоха подобных сочинений вскоре канет в Лету.
 

[1] Не путать с флотилиями вводимых в строй лодок (ausbildungsflottille)! Лодки учебных флотилий являлись полноценными учебными кораблями, на которых курсанты учебных дивизий ПЛ отрабатывали индивидуальные навыки работы на аппаратуре своего боевого поста.

[2] В иностранных источниках называются различные даты гибели «М-99»: 26 июня (К. Уинн. «Походы германских подводных лодок»; Ю. Ровер. «Успехи подводных лодок стран «оси», колонка № 1 (сведения немецкой стороны), 27 июня (Ю. Ровер, частное письмо) и 28 июня (Ю. Майстер. «Война в восточноевропейских водах»; Ю. Ровер. «Успехи подводных лодок стран «оси», колонка № 1 (сведения советской стороны).

[3] На смену им в 16:00 25 июня из Усть-Двинска вышла «С-8» (капитан 3 ранга М.С. Бойко). В районе пристрелочного полигона близ Рижского буя в момент диферентовки сигнальщик обнаружил «бурун и перископ ПЛ». Развернувшись на 180 градусов, Бойко на полном ходу в надводном положении вернулся в базу, где заявил, что в море не пойдет, так как перед базой дежурит вражеская подлодка, а он считает себя к войне не подготовленным. В связи с этим необходимо отметить, что Бойко служил на подводных лодках с 1927 г., в апреле 1934 г. стал командиром «М-51», в течение трех лет являлся преподавателем учебного отряда подводного плавания, а с января 1939 г. стал командиром «С-8». В начале июля Бойко был арестован, а 8 августа расстрелян по приговору трибунала.

[4] После расформирования в начале июля 1941 г. управления Прибалтийской ВМБ при штабе БОБРа - до этого чисто сухопутного объединения - был сформирован морской отдел, которому подчинили часть тральщиков и сторожевых катеров ОВРа бывшей Прибалтийской ВМБ.

[5] Менее вероятно, что «U 140» встретилась с «Щ-308», которая в ночь на 22 июля вышла из Соэлавяйна для занятия позиции в Норчепингской бухте.

[6] Нельзя полностью исключить возможность атаки по «С-5», которая вернулась в Таллин 24 августа и спустя 4 суток погибла во время печально известного Таллинского перехода. Ее командир капитан 3 ранга А.А. Бащенко не успел сдать в штаб бригады отчетные документы, и они погибли вместе с кораблем. Есть, конечно же, вероятность того, что атака была совершена против любой другой лодки, но та ее не заметила.
 

© 2004 сайт «Русский Подплав».