Первое, что он сказал, навестив меня в реанимационном отделении, куда не пускали посетителей: «Ты врачей слушай, выполняй все, что они скажут». Мне не грозила его участь - я был некурящим.

А помнится, еще на службе, он как-то попросил закурить, кончилась его «Прима».
- Да я же не курю!
- Ну и что, сигареты ж можешь носить? А хочешь, я научу тебя курить? - предложил Анатолий.
- Нет уж, спасибо, - отвечаю, - не для того я бросил курение более десяти лет назад, чтобы снова закурить. Вред курения я прочувствовал, как говорят, на своей шкуре.
- М-да… Ты, наверное, и не пьешь? - не унимался Толя.
- В широком смысле - нет, - отвечаю. - Ну, праздники, события - позволяю по случаю умеренно.
- А хочешь, я научу тебя пить по-настоящему? Неси бутылку! - Секундная пауза, оценка моей реакции и продолжение: - Сначала, конечно, тебе не понравится, но это не страшно. Вторая бутылка пойдет легче. Жена поначалу будет ругаться, они все такие, потом привыкнет. Зато, когда ты научишься пить по-настоящему, тебя не надо будет уговаривать.

В другое посещение госпиталя, - я уже находился в общей палате, - в порядке моральной поддержки, Анатолий повел такую речь:
- Ты давай расхаживайся, не залеживайся. Инфаркт, говорят, со временем рассасывается, живут после него люди, как ни в чем не бывало. Слушай, ты Валеру - здоровяка помнишь? Минером у нас был. Тоже инфаркт перенес. А недавно в вытрезвитель попал!
Я удивился, возмутился: как же, мол, так можно - после инфаркта пить спиртное, да еще в таких количествах, которые приводят в вытрезвитель?
- Он после демобилизации устроился работать дальнобойщиком, у него были «права» шофера-профессионала. Где-то под Ростовом-на-Дону его и прихватило. Отлежался он там в госпитале, жена разыскала, привезла в Ригу, домой. Позже, в разговоре, кто-то из «знатоков» высказал мысль, что если бы в предкризисный период Валера «принял на грудь», то ничего бы и не случилось. Вот он и принял немного для «профилактики», а его в каком-то общественном месте унюхали и... - в вытрезвитель. Валера объяснил, что он постинфарктник, что с принятием спиртного во внутрь сосуды расширяются... Его перебили: «А потом они ведь снова сужаются!». «А я до этого не довожу», - парировал Валера.

После своего инфаркта Анатолий окончательно распрощался с морем. Но болезнь не остановила его перед очередными трудностями. Устроился он на кожевенный завод, освоил технологию выделки кож, со временем стал мастером, начальником цеха. Работа с кожами грязная, с дурным запахом, контингент работников - пьяницы, прогульщики, алиментщики, - все, которых ранее изгнали отовсюду. Анатолий же не гнушался, наводил порядок, укреплял трудовую дисциплину, развивал производство.

После увольнения в запас, тесное общение нас, бывших командиров подводных лодок, не прерывалось многие годы. Отдельные обзавелись небольшими дачками-огородами, все военные праздники, дни рождения, по другим событиям и поводам всегда собирались вместе у кого-нибудь на дачке. Научились выращивать зелень, к 9 мая – Дню Победы – у нас уже вызревала на закуску своя молодая редисочка. Нам было о чём поговорить, многое вспомнить. Анатолий всегда находил свою нишу в любой теме разговора.
Заходит, допустим, какой-нибудь разговор, связанный с событиями в партии.
- Ох, для меня всегда была проблема хранения партбилета. Вечно жена ругалась, когда приходилось искать его перед уплатой членских взносов, - вспоминает один.
- А у меня он хранился в корабельном сейфе, - говорит второй.
- А куда шли наши взносы? - интересуется ещё кто-то.
- Вот если бы партия была, как сберкасса: платишь, платишь взносы, а потом вышел из партии и получай всё накопленное.
- Мысль интересная... Собраниями замучили политработники.
Анатолия тут же осеняет улыбка:
- А помните Кабанова?
Конечно, все помнят Кабанова, тоже улыбаются.
- Помните, когда партия призвала развивать критику и самокритику? Кабанов на собрании в выступлении так разошелся, порицая свои служебные упущения, так бичевал личные недостатки, а в заключение выпалил: «Такие как я, товарищи, нам не нужны!».

Партийно-политические темы плавно перетекали на служебные:
- А помнишь?...
- А помните?...
Одно воспоминание вызывало к памяти другое, далее все нанизывалось как в цепочке.