Вспоминает моя жена Зинаида Александровна:
– Неуправляемой, пожалуй, были ситуация там, где жили семьи. Поселок Тихоокеанский или, как его окрести – "Тихас", удобно расположился в долине между сопками; и весть о беде, отржаясь от сопок, проникала в каждый дом. Теперь мне кажется, что подсознательно жены подводников, морских летчиков корабельной авиации, надводников, ракетчиков и военных строителей жили в постоянном ожидании беды. Когда мужья возвращались домой с повседневной службы (поздно вечером и далеко не каждый день), это был семейный праздник. А тут готовились к возвращению экипажа из автономки...

Не столь важно, откуда просочилось первое известие о гибели девятерых подводников. Оно потрясло всех. Жены членов экипажа «К-122» метались по поселку, поскольку не знали, кто именно погиб – ни имен, ни званий...

Сосед Иван Иванович Савченко служил в "большом" штабе, он мне коротко сказал: "Никого не слушай". А сам по ночам ловил "Голос Америки". И мы узнали: погиб мичман и 13 матросов.

Плавбаза «Бородино» уже давно вернулась домой, а наше возвращение задерживалось на семь суток: идти на буксире – это не "рысачить".

За сутки до прихода на базу из-за резкого перепада температур затравил кислород в одной из стеллажных торпед. В принципе, эта аварийная ситуация предусмотрена и конструктивно обеспечена штатной системой аварийного стравливания кислорода за борт. Но лодку после этого необходимо ставить в док. Мы выбрали иной способ ликвидации аварии без использования штатной системы, исключив необходимость постановки в док по этой причине.

На базе нас встречал новый командир дивизии контр-адмирал Шуманин. Две ядерных ударных, 18 обычных ударных, восемь универсальных торпед и четыре самоходных имитатора ПЛ были целы и невредимы. Без электричества и гидравлики, только вручную, из 1-го, 2-го и 9-го отсеков безаварийно выгрузили весь торпедный боезапас. Я считал это немалой заслугой торпедистов, но новый командир дивизии думал иначе. Начались многодневные допросы членов экипажа "особистами". Допрашивали "оптом и в розницу". В итоге всю вину списали на якобы неподготовленный экипаж, который в дальних походах и в море был больше, чем на берегу.

Зинаида Александровна вспоминает:
– Тем временем в затерянный на краю земли поселок начали съезжаться родственники погибших моряков. Членами экипажа, прибывшими на «Бородино», занимались "особисты", не давая им возможности встретиться с семьями. Только жена нашего "особиста" капитан-лейтенанта Окольникова видела своего мужа. Лена Окольникова однажды вдруг подошла ко мне: "Я должна тебе что-то сказать". Я испугалась, но оказалось, что Виктор Окольников высоко оценил действия моего мужа во время аварии. В жизни несколько медлительный, он в экстремальных условиях не потерял головы, помнил то, о чем забыли другие. А В. Окольников, наверное, чувствовал, что ему надо успеть сказать и плохое, и хорошее о том, что случилось.

Наконец, пришла лодка. Обе части экипажа держали изолированно друг от друга. Был назначен день похорон. Только отцу погибшего старшего матроса Бориса Архипова – по-моему, подполковнику медслужбы, показали тело сына. Августовская жара сделала свое дело...
Перед ужином в тот черный день Борис вдруг загрустил. На вопрос своего командира Игоря Якушева ответил искренне:
– Товарищ старший лейтенант, домой очень уж хочется!
Игорь искал подходящие слова, а парень чувствовал большее – его таймер отсчитывал последние часы. Об этом отцу Бориса расскажет без вины виноватый командир турбинной группы Игорь Всеволодович Якушев: их двоих в срочном порядке с К-45 прикомандировали на «К-122». Из автономки вернулся только один...

Политотдел решил хоронить матросов на территории базы. Как бы ни были партийцы лишены суеверий, но, видно, и до них дошел слух о предсказании четырехлетней давности, сделанном одной бабулькой.

Летней ночью 1976 г., когда большинство офицеров «К-56» спали во 2-м отсеке, НИС «Академик Берг» протаранило этот отсек. На гражданском кладбище вырыли 26 могил, но кто-то настоял на том, чтобы родной человек был похоронен на родине. Могила оказалась пустой. А женщина из числа местных жителей предрекла: "Теперь будете часто хоронить..." Оправдание предсказания не заставило себя долго ждать: случился взрыв башни главного калибра на крейсере «Адмирал Сенявин», потом черед дошел и к нашим...

Видно, поэтому жен членов экипажа "прикрепили" к родственникам погибших – не только для того, чтобы утешить, помочь, но и для того, чтобы убедить их не забирать домой тела погибших.

В клубе воинской части по обе стороны стояли гробы, за ними родственники и семьи членов экипажа. Попрощаться с погибшими ввели экипаж, вернее, его остатки – худые, злые, уставшие, с запекшейся кровью на губах, горящими глазами. Тогда-то я впервые и увидела мужа. У всех них было одно преимущество – живые. Пока.

После похорон "особист" В. Окольников собрался с женой в отпуск в Подмосковье, где был их сын. Собрали чемоданы, купили билеты, утром надо ехать в аэропорт Артем, что под Владивостоком. Но наутро Лена обнаружила холодное тело мужа: его сердце не выдержало напряжения тех кошмарных двух недель. Это была 15-я смерть...